Почти год мучались проблемой себорейных корочек у старшего ребёнка. Прошли трёх рядовых сотрудников владимирского кожвена - себорея. Поскольку пол-головы уже облысело, а ничего из кучи недешевых препаратов так и не помогло, пошли к зав. поликлиникой кожвена Асташиной. Она сходу поставила нам псориаз и посоветовала учиться с этим жить и не развивать бурную деятельность по лечению, мотивировав это фразой "вот вы городские мамочки очень дельные, ребёнка залечите, а вот у деревенских детей у которых родители не заморачиваются этой проблемой результаты в лечении лучше". Я немножко поплакала над услышанным, обсудила проблему с главным врачом города Владимира Олесей Пернатая, которая посоветовала мне искать врачей за пределами родной области. Выбор был между Нижним и Иваново. Ивановские врачи из медцентра Пернатой, которых Олеся спросила про хорошего дерматолога в Иваново, посоветовали... ехать в Нижний.
Попытки в рядовом порядке получить направление в своей поликлинике мне быстро надоели, потому как своего дерматолога у нас нет, берите талон, идите в Доброе и т.д., а вообще раз вы в другую область едете, то надо направление через Департамент здравоохранения делать. В Департаменте все делали большие глаза и говорили, что направлений они не дают - только квоты, да и то на высокотехнологичные операции. Короче, плюнула я на это всё и как настоящая папенькина дочка напрягла папу моего обожаемого, он кого-то ещё - и на следующий день я уже сидела в кабинете у начмеда кожвена. Она направление в Нижний мне давать не спешила, псориаз сходу опровергла, вызвала поставившую на его Асташину, и та тоже заявила, что теперь тоже видит, что это не псориаз. Я обалдела и у меня прям с языка сорвалось: "Правда?! А я вот уже научилась с этим жить!". Они обе рты пооткрывали, но меня из кабинета не выгнали - видимо, папа напряг не последних людей, чтоб я попала сюда на приём. Короче, направление начмед мне не дала, а велела пока сдать анализы: биохимию крови и кровь на Le-клетки. В биохимической лаборатории мне прочли лекцию о том, что "биохимия крови" - так нельзя писать в направлении на анализы, надо писать маркёры конкретные, т.к. их очень много и все маркёры враз не смотрят (кожвен - молодцы! вы даже назначить анализ не можете). Хорошо я вспомнила, что разговор с начмедом шёл про Маришкину печень (7 операций - 7 наркозов, а вся отрава у нас действует в первую очередь на печень). Вторая претензия лаборатории повергла меня в ступор: почему вы сдаёте Le-клетки у нас? (кожвен - опять молодцы! Оказывается, кожвен сами делают этот анализ - это их профиль, почему нас погнали делать его на стороне - загаТко).
Биохимия оказалась в норме, а вот Lе-клетки у нас нашли. Я к этому времени уже начиталась, что Le-клетки появляются при заболевании "системная красная волчанка". Схватив Марину и этот анализ, я голопом понеслась в кожвен. Начмед отругала меня, что я пришла без договорённости, но мне было пофигу. Начмед и зав. поликлиникой охали над этим анализом и сочувственно качали головами. Я спросила: "Может, пересдать ещё в другой лаборатории?" и получила ответ:"Да зачем уж...". И мне сразу же дали направление в Нижний.
Девочки, я не помнила как домой дошла. В жизни так не ревела. За что ж - думаю - такое моей многострадальной Маришке?! Ведь только-только ноги на лад пошли, и вот на тебе... Чуть с мужем с ума не сошли, он уж полез на Авто,ру смотреть почём машину продать можно (месяц как купил - пять лет о ней мечтал) - деньги-то понадобятся нехилые такое лечить. А я опять кинулась писать Пернатой. И получила от неё ответ с текстом "Фигня. Забей. Волчанку так уж сто лет не определяют". Я просто впала в ступор. Потом взяла телефон и обзвонила всех Марининых врачей: участкового педиатра, педиатра из Пиганово, нашего хирурга-ортопеда, анастезиолога - все были едины во мнении: это бред, если бы у Марины что-то было, то это бы давно заметили, т.к. мы постоянно под наблюдением врачей и анализы сдаём регулярно.
Короче, в ближайший вторник было решено ехать в Нижний.
Ближайший вторник оказался 4 декабря. Метель жуткая началась ещё ночью. Мы встали в 3-30 утра - мело вовсю. Выехали в 4-30, пока ехали по освещённом городским дорогам, было ещё ничего, хотя из-за перемётов на дороге было не разогнаться. На тёмных внегородских дорогах началась жесть: мы чудом не въехали во впередиидущий грузовик, у которого не светились габариты - их так залепило снегом. Я спросила мужа: "Ты доедешь? Может, вернёмся и поедем через неделю?" Он ответил: "А ты сможешь с этим жить ещё неделю? Я - нет". До Нижнего мы доплелись в 9 утра, всю дорогу шли с включенным климатом на 27 градусов - иначе снег начинал намерзать на стёкла и дворники не справлялись. На въезде в Новгород - пробка жуткая, вечером в Новостях в 21-00 даже показали сюжет про дорожную ситуацию в Нижнем.
До НИКВИ мы добрались в 11-50 (а надо было - к 10-00), чему немало способствовал навигатор, упорно приводивший нас к дому 49 по ул Ковалихинской и утверждавшей, что мы прибыли в конечную точку маршрута. Сделав три круга по кварталу, мы наконец с помощью распечатанной из Яндекса карты поняли, где же дом 49-Г. В НИКВИ мы вбежали галопом, все потные и растрёпанные, с квадратными глазами. Увидели вахтёра - и к нему. Я ему говорю: "Мы на профессорский обход. Если вы скажете, что мы опоздали, и попадём туда только через ваш труп - меня это не остановит". Вахтёр обалдел и сказал: "Да нет, там не закончилось, вон туда идите". Добрая гардеробщица подарила нам бахилы из своей помойки - в НИКВИ почему-то не продают бахил, а посылать нас в аптеку они видимо не решились - мы выглядели крайне неадекватно.
Проф. Петрова увидев диагноз "псориаз" по причине природной воспитанности не назвала владимирских дерматологов вслух идиотами, хотя в её выражении лица это явно читалось. Она просто сходу перечислила порядка 5 признаков псориаза, которых у нас не было даже при поверхностном осмотре. Анализ со страшными Le-клетками (кстати, волчанку как предполагаемый диагноз в направление не вписали - только себорею и псориаз) никого из многочисленных присутствующих врачей не возбудил, проф.Петрова спросила, есть ли у ребёнка изменения в самочувствии и повышенная температура. Я сказала: "Нет", после чего анализ отложили в сторону и больше про него не вспоминали.
Короче, выяснилось что у нас что-то типа парши. Вылезли все наши наркозы и нервы в виде корок на голове. Велели провериться у гастроэнтеролога на предмет качества усвоения пищи. Ну и сказали, что ребёнок слишком спокойный для всего пережитого, а потому надо показаться психоневрологу: проф. Петрову поразило, что Марину вообще никак не тронуло наличие врачей в таком количестве, даже когда они всей толпой её осматривали она спокойно сидела на стуле и болтала ногами. Я-то привыкла к такому, а оказывается это ненормально. Я призналась, что вообще-то на последней операции мы стукнули анастезиолога, все присутствующие посмеялись и сказали, что стукнуть нормальный ребёнок должен был ещё на первой операции, на седьмой ребёнка должны были ловить всей операционной бригадой. Я возмутилась: "Чего ей убегать-то, там все врачи уже можно сказать родные, Марина даже сама маску с сонным газом берёт и дышит сидит". Одна из сидящих в аудитории врачей уточнила: "4-летний ребёнок один без мамы в операционной спокойно дышит, сам держа маску?!" я попыталась оправдаться: "Ну, там малоинвазивная операция была, просто иголкой-ножом мышцу надсекли..." Теперь уже на меня смотрели как на клиническую идиотку. Видимо, дети и вправду так себя не должны вести.